Позориться, так уж позориться...

[helichrysum131]

А вот и мои работы с однострочников.
Спасибо, вам, люди, которые сделали эти заявки.
Простите за то, что с ними сделала я...

Т3-21 Шизуо. По какой-либо причине начать жалеть Изаю. Из-за жалости не суметь кинуть холодильник. Изаю это жутко бесит.

Мысль, что блоха – жалкий, была как-то в новинку. То есть, Шизуо, конечно, знал, что Орихара Изая – жалкий трус, жалкая пародия на человека, жалкая, мелкая, вертлявая блоха, но… Никогда раньше он не думал о «жалком», как о «достойном жалости». Жалости, сожалений, сочувствия.
Лежащее перед ним тело – молчаливое, в бессознательном состоянии, с разбитыми в кровь губами и ссадиной на скуле – не вызывало чувства триумфа и желания добить. Раздавить бы мерзкого, блошиного ублюдка холодильником и вся недолга, но нет. Вместо этого где-то в глубине души шевельнулось непривычное (а в отношении этого человека неприемлемое) чувство сострадания.
Изая по-прежнему оставался сволочью, мразью и блохой. Но оказалось, что давить блох в человеческом обличии холоднокровно и расчетливо ничуть не легче, чем просто людей. Все же Шизуо никогда не был жестоким и безжалостным, то есть, конечно, был, но все это приходило на пике ярости и после оставляло горечь и сожаление. А если сейчас он в здравом уме и трезвой памяти раздавит холодильником Изаю Орихару, то и в самом деле станет чудовищем. Страшным монстром, которому не место рядом с людьми.
При мысли о собственной чудовищной сущности внутри вновь вскипела ярость.
– Это все из-за тебя! – рявкнул Шизуо, отшвыривая в сторону занесенный было холодильник, с которым как дурак стоял посреди улицы.
В бешенстве он сверлил взглядом бледное, худое лицо, но даже у этого бешенства, теперь был странный оттенок … жалости? Добить Изаю Шизуо не мог, поэтому оставалось, только покинуть поле боя, в надежде, что информатор никогда не узнает о проявленной слабости.
Не оглядываясь и более не задумываясь о том, что он сделал, Шизуо ушел, по дороге прикуривая сигарету, и мысленно ужасаясь перспективам взаимоотношений с блохой. Оставалась слабая надежда, что тварь сейчас сама испустит дух, но Хейваджима не обольщался.

Изая Орихара никогда раньше не задумывался о значении слова «жалкий». Более того, он раньше никогда не задумывался о том, что это слово применимо к нему. Но все когда-нибудь бывает впервые.
Описать свое поведение иначе, как жалкое и трусливое, информатор мог легко. Он ведь умел мастерски играть словами, не всегда обманывая, но из раза в раз выворачивая ситуацию себе на пользу.
Он поступал хитро.
Он поступал умно.
Он выяснил, что у чудовища мягкое брюхо, в которое можно было вонзить нож, если бы он у него сейчас был. И не была сломана рука. И если бы он увернулся от той проклятой урны, запущенной рукой Шизу-тяна. Неприятно меткой в этот день рукой. Изая запаниковал, когда болью прострелило колено, и он понял, что не сможет подняться и убежать. Внутри все сжималось от ужаса, пока он слушал шаги приближающейся неизбежной смерти. Не сейчас. Еще слишком рано. Ведь Изая пока не успел прикупить билетик в райские кущи.
«Нет, Шизу-тян, брось холодильник. Не в меня, Шизу-тян».
«Не становись убийцей, Шизуо».
«Оставь меня сейчас, Хейваджима-сан, ну, пожалуйста».
Изая Орихара неподвижно лежал на земле и мысленно на все лады молил врага о пощаде.
И ненавидел.
Ненавидел.
Ненавидел.
Он бесконечно ненавидел Хейваджиму Шизуо.
Невероятно сильного Хейваджиму Шизуо, способного размазать информатора по асфальту тонким слоем. Чувствуя собственную беспомощность, он ненавидел Шизу-тяна, почти также, как ненавидят беспощадную стихию, сметающую все на своем пути.
Но ведь это же был Шизу-тян. Это человек, который бесконечно удивлял Орихару Изаю, даря ему самые невероятные подарки (кто бы еще додумался порадовать информатора на Валентинов день автоматом Coka Cola?). Он и в этот раз подарил. Невероятный подарок. Чуть-чуть жалости и человечности. Самую малость. Ровно столько, чтобы холодильник полетел в стену, а Орихара Изая остался жив.
Вслушиваясь в удаляющиеся шаги Воплощенного Насилия, информатор чувствовал, как все внутри скручивает от боли, злости и ненависти. Ненавидеть человека оказалось в сотню, тысячу, миллион раз сложнее, чем стихию. Но Орихара был уверен, что знает как справляться с этими сложностями.
Изае хотелось расхохотаться в голос. Запрокинуть голову и смеяться пока из груди не исчезнет это мерзкое ощущение собственной слабости. Но вместо этого, информатор нашарил в кармане телефон.
«Ты еще пожалеешь о сегодняшнем дне, Шизу-тян», – мысленно пообещал Изая, нажимая кнопку вызова.
– Йо, чудесный перевозчик, тебе нужно кое-что забрать…




И вот еще одна.

Т10-45 Изая | Шизуо. Школьные годы. Злиться, что девушки вешаются на Шизуо, а его игнорируют.

– Неужели девушки совсем рехнулись? – с тяжелым вздохом поинтересовался Изая у неба. – Совершенно окончательно, бесповоротно сошли с ума, и не осталось ни одной нормальной школьницы в Академии Рейра? – он вытянул руку, в которой был зажат нож, солнечные блики заиграли на лезвии. – Неужели они не видят, что он чудовище?
Изая резко сел и зло улыбнулся.
– Шизу-тян – монстр, – передразнил он сам себя. – Страшный, жестокий, ужасный монстр, которого, совершенно точно не стоит любить.
Изая кивнул сам себе.
В карих глазах появилось жестокое предвкушение (?), когда он неторопливо покинул крышу.
Если люди о чем-то забыли, то обязательно нужно им напомнить. В конце концов, это же правила элементарной лично безопасности.
Да, именно так, бе-зо-пас-нос-ти. Людей стоит держать подальше от чудовищ. А чудовищ нельзя подпускать к людям.
Орихара позаботится о том, чтобы Академии Рейра больше ни одна девушка, не призналась в любви Хейваджиме Шизуо.
Ведь должен же Изая с кем-то делить свое одиночество.


Она вызвала несколько больший ажиотаж)))