"Разница востприятия".

[helichrysum131]

Название: "Разница восприятия"
Фэндом: Guilty Gear.
Рейтинг: детский
Пейринг: нет.
Саммари: мужские споры и женская логика.
Смысл: джаст фо лулз. И Андерсон.
Предупреждение: некоторые персонажи выставлены не в лучшем свете. Впрочем, автор тоже.
Текст вычитан. Спасибо))

Настоящие мужские споры на «Медузе» – большая редкость. С кем же Джонни препираться и на кого брызгать слюной в запале, если вся команда состоит из прелестных барышень, которые, конечно, тоже могут задать жару, но на бессмысленное противостояние взглядов им не хватает упорства и тестостерона?

Настоящие мужские споры на «Медузе» – большая редкость. С кем же Джонни препираться и на кого брызгать слюной в запале, если вся команда состоит из прелестных барышень, которые, конечно, тоже могут задать жару, но на бессмысленное противостояние взглядов им не хватает упорства и тестостерона?
Так что визиты Тестамента Джонни всячески поощрял. Несмотря на юбку и каблуки, тот определенно был настоящим мужиком: самоуверенным, мнительным и с чужими мотивами не считающимся.
В первый раз капитан и сам не поверил своим ушам, когда в ответ на его замечание, что нет ничего прекрасней неба, гир ответил не высокомерным взглядом (то есть не только высокомерным взглядом), а снизошел до возражений, что вершиной счастья является жизнь на лесной опушке. Десять минут прошли в пререканиях, где основными аргументами Джонни были насекомые и сырость, а у Тестамента язык повернулся назвать «Медузу» ненадежной, хлипкой скорлупкой (определенно гиру забота пополам с жидкостью в голову ударила). Идиллию нарушила освободившаяся от корабельных обязанностей Диззи , так что разговор завершения не получил, но – капитан готов был поставить рулевое управление на то, что ему не показалось – оба хотели продолжения.
Так что следующий визит, пусть и в не самый удачный час (а если честно, то Тестамент стал едва ли неспасителем Джонни, во имя Неба, девочки как с цепи срывались в свои критические дни – одни на всех!), был начат с легкой разминки на тему вежливости при телепортации и продолжен в более приватной обстановке: у правого борта «Медузы», с хорошим обзором на команду, снующую по палубе. В целом, капитан просто настаивал на предупредительном сигнале перед явлением гира, а Тестамент настаивал на том, что капитан может выкусить, впрочем, настойчивость гира была литературной и крайне цензурной, разве что поджатые губы выдавали желание завершить спор чисто по-мужски – с одного удара. И Джонни понял, что нашел собрата по несчастью. В конце концов, как же не одичать в лесу, когда под рукой для избавления от всяческих желаний только ворона, деревья и иногда девочка, чье развитие застопорилось где-то между добрым подростком и оружием массового поражения.
Конечно же, глупо было не воспользоваться подарком судьбы (пусть даже у «подарка» юбка и каблуки). На время бурных обсуждений (никаких повышенных тонов, никаких размахиваний руками и никакой, Небо упаси, брани. Для Тестамента) команда не то чтобы затихала… кажется, девочки брали пример с вороны гира и рассаживались в пределах слышимости и видимости. Самки, что с них взять? Джонни не обижался, напротив, становился еще остроумнее. И все надеялся, что рано или поздно вербальные аргументы кончатся. Не то что бы Тестамент вызывал настойчивое желание почесать кулаки (все же капитан избегал физических схваток с прекрасным полом, разве что на любовном ложе), но какая же мужская солидарность без потасовки? Хотя лучше бы затащить гира в бар, напоить… и выплачивать потом ущерб из своего кармана. Нет, бары – это не для них.
В целом, у них даже появилось что-то вроде расписания. Тестамента можно было ждать по вторникам. Или четвергам. Видимо, четные дни недели тоже были в каком-то смысле критическими для гира. Особенно субботы, которые, как Джонни узнал от Диззи, тот проводил за медитацией и поисками смысла жизни, а иногда и смерти. Что ж, способов врачевания душевных ран капитану было известно ровно два: выпивка и девочки, можно совместить, но это все как-то не вязалось с выбранным Тестаментом образом воинствующей амазонки.
Джонни же мог с радостью сказать, что теперь его жизнь сбалансирована настолько, насколько это вообще возможно. «Отдых от женской логики» – вот как капитан «Медузы» потом называл эти деньки и тоскливо вздыхал. Именно женская логика и стала началом конца.

***
К шушуканью чуткое ухо уже давно привыкло, под настроение из «тихих» переговоров экипажа можно было узнать как новую диету, так и что-то куда более странное, но в последнее время Джонни стало казаться, что корабль заколдовали. Стоило ему появиться поблизости, как девочки мигом замолкали. Эти трещотки. Эти трещотки, которые наперебой предлагали бредовый бред, когда «Медузу» бомбили. Или успевали обсудить все подряд во время обеда. Дважды.
Тишина не абсолютная, такой на корабле быть не могло, но непривычная преследовала капитана, куда бы он не пошел. Тишина и обрывающиеся разговоры. Через неделю Джонни уже чертовски хотелось узнать, да что же происходит на ЕГО корабле? Через полторы он выловил Мей.
– Неужели на этом прекрасном корабле зреет заговор? – вариант, который стоило исключить в любом случае. Даже если Джонни считал его смешным.
Насупившаяся было Мей пару раз моргнула. «Не зреет» – сделал мысленную пометку капитан.
– Нет, – прозвучало настолько сердито, что стало ясно, дело плохо, – просто болтают всякие… – девочка вовремя проглотила слово неразрешенное внутренним уставом, – глупости.
– Глупости, – повторил Джонни, – глупости, о которых мне лучше не знать? В машинном отделении что, вновь объявился призрак невинного, принесенного в жертву, дабы «Медуза» мирно парила в небесах?
Все помнили эту нелепую историю, выросшую из желания команды подшутить и глубоко запрятанных страхов Мей; не тревожься Джонни из-за происходящего, до напоминаний конкретно об этом случае он бы не скатился, но капитан должен знать все о своем судне. Как и ожидалось, Мей насупилась еще больше. И еще больше, когда вспомнила, какой дурой (то есть маленькой испуганной девочкой, как ей и полагалось) она себя выставила, шарахаясь от шорохов, стуков и темноты.
Джонни печально вздохнул и покачал головой:
– В самом деле, зачем мне что-то там знать?..
– Я же сказала, что глупости, – полетело ему в спину (для пущего эффекта капитан уже успел развернуться и сделать два шага к двери). – Они ждут когда ты с Тестаментом целоваться начнешь. И ставки делают, – в голосе юной пиратки было столько негодования, что его хватило бы на них двоих, впрочем… Джонни скорей почувствовал, как под ногами качнулась палуба.
– Что?! Чего они… ждут?!
Капитан понял, что его экипаж – сплошь из волшебниц и фей: никому никогда не удавалось так часто заставлять его забывать о такой штуке, как самообладание.
– Поцелуйчиков! – Мей сложила губки бантиком, но из-за злющего взгляда получившая гримаса выглядела довольно-таки устрашающе. – Я им говорила, что не может такого быть, но кто меня послушает? Ты ничего не понимаешь, Джонни – экспериментатор, – передразнила она Клэр, настолько похоже, что означенному Джонни стало не по себе.
– Не дождутся! – капитан выдохнул. – Да никогда в жизни, – буркнул он себе под нос, передергиваясь от отвращения, ибо подсознание уже подсунуло образ Тестамента, наглаживавшего косу и сложившего губы так же, как недавно Мей. – Так и передай. Никаких поцелуев, поняла?
– Поняла, – девочка приосанилась, на секунду Джонни показалось, что она сейчас отдаст честь и промарширует из каюты.
– Пойду, разочарую, – раздалось уже из коридора, и, слава Небу, о строевом шаге речи не шло. Одного потрясения на день капитану было достаточно.
Все. Тема была исчерпана полностью, окончательно и бесповоротно закрыта, не требовала более комментариев и даже санкций. Джонни решил, что проще всего будет не думать о произошедшем, он успел достаточно изучить дам (своих в особенности), чтобы принять простую истину: никто не вкладывал в их светлые головы сию мысль иногда, что-то происходит без причины. Просто потому, что пятница и волосы плохо легли.

***
От многообразия культурного наследия многих стран и народов война оставила лишь яркую мозаику, в которой зачастую не хватало больше половины кусочков. Восток не стал исключением, напротив. Колония, что вместила в себя Китай, Японию, Корелию (или как-то так, со старыми названиями тоже было сложно найти общий язык), кажется, до сих пор была в трауре из-за утраченной самобытности. И кусочки "мозаики" собирались там с особым тщанием и выгодой для тех, кто мог их предложить по сходной цене. Медуза, словно легкий мотылек, порхала, где только могла, так что с восточными тонкостями и некоторыми традициями Джонни был знаком не понаслышке, а кое-какие представлял себе достаточно красочно, чтобы от личной практики воздерживаться. Например, никогда не ел сырую рыбу и не доводил колонистов до хладнокровного применения насилия. Проще говоря, капитан "Медузы" готов был скорее спрыгнуть с собственного корабля, но не позволить себя пытать раскосым садистам.
Через три недели после шокирующих откровений Мей Джонни оценил свое благоразумие. Восточные мучители древности оказались крайне изощренными людьми.
"Пытка белой обезьяной", кажется, так это называлось.
Три.
Недели.
Джонни.
Не думал.
О.
Поцелуйчиках.
Команда больше не скрывалась по углам, вместо того, чтобы хорошенько подумать над своим поведением и извиниться, они просто перестали строить из себя приличных девочек (вопреки сложившейся ситуации, Джонни почувствовал облегчение, так было как-то привычней). Появления Тестамента на корабле и до этого вызывали определенный ажиотаж, а теперь, зная о роящихся в девичьих головах мыслях и чувствуя на себе внимательные взгляды, капитан начинал сам себе напоминать циркового льва. Правда, несчастное «животное» в этот раз отказывалось выделывать «трюки» на потеху «публике». Слишком много эвфемизмов и метафор для не такой уж большой «Медузы». Давление на нервы Джонни выплескивалось в напряжение на корабле, что в свою очередь делало оный крайне неприветливым местом (счастливо было, кажется, только Некро).
Так и подмывало собрать всех в кают компании и, посмотрев в наглые глаза, потребовать, кто сколько поставил и на что конкретно, зашло ли у бесстыжих дальше обсуждения поцелуев и кто оказался… О Великое Небо и все демоны ада!! Не думать.
– Не думать, не думать, не думать, не думать, – превратилось в мантру, и Джонни дошел до того, что бубнил себе под нос.
Если начать разбираться, то ничего особенно в помешательстве команды не было. В конце концов, когда они свято верили в крыс, поселившихся на кухне, было хуже. Джонни вспоминал времена до Клауди, полные слез, пролитых им на сухие пайки. Помнил и обострение влюбленности у Мей, хотя здесь команда ему, скорее, была рада помочь, чем нет. И много действительно страшных происшествий выбивших его из колеи куда меньше. Так в чем же дело именно сейчас?
Будучи настоящим мужчиной, Джонни мало того, что был несколько обделен эмоциями (ему и этого хватало выше крыши), так еще и терпеть не мог копаться в них, отправляя любую проблему в долговременную память, а потом все как-то рассасывалось само собой. В этот раз поступить так же мешали «поцелуйчики» (интонации Мей преследовали даже во сне, а еще губки бантиком и коса…). Поцелуйчики и Тестамент – тот был верен себе, забегал проведать по вторникам или четвергам и все еще предпочитал юбку штанам. И в один прекрасный день, после трех недель сплошь из попыток не думать о глупостях и не наорать на экипаж, Джонни понял, что попал, как только заметил, что старается держать от гира на расстоянии вытянутой руки плюс длинна меча. Далековато для разговора по-мужски. Примерно в тот момент, как на капитана «Медузы» свалилось осознание, что он параноик, Тестамент тряхнул головой и завел прядь волос за ухо. Все это было настолько знакомо по портовым барам (нехватало только обещающей улыбки и номера телефона, подсунутого в счет), что Джонни оставалось только самую малость напрячь мозги. Да… черт!
– Ты что, в доле? – вопрос спорхнул с губ прежде, чем мозг подсказал пресечь вербалику.
И по высокомерному, слегка вытянувшемуся лицу гира оказалось совсем несложно прочитать ответ.
– Сейчас мы устроим сеанс групповой психотерапии, – рыкнул Джонни, теряя последнее терпение и отчасти куртуазность, – И все признаются как на духу что творится на моем корабле.
В качестве места покаяния капитан выбрал кубрик, где и уединилась команда (и замешанный во всем этом по самый кончик косы Тестамент), избежали участи только девушки, находившиеся в нарядах.
Гласом народа была избрана Клер, и дальше все слегка напоминало дурной сон или еще более дурной фильм (а то и целую написанную юным автором повесть). Оказывается, девочки просто заботились о Джонни. В последнее время его недотра… хандра была очевидна даже Мей. Холодное сердце, холодная постель, много тяжелых мыслей и еще чего-то, с чем справиться своими силами экипажу не удавалось, и вот на корабль через Диззи («Я думала, вы будете рады») приглашается Тестамент. ..
(Гир, расположившийся в углу, даже кивнул, видимо, машинально соглашаясь с подопечной).
– Нельзя было не заметить проскользнувшую между вами… искру. Понимания, – сухо добавила квартрмейстер и Джонни почувствовал, что давится воздухом, но все же нашел силы выдавить:
– Искру?
– Вы поругались, – прозвучало категоричней, чем «обручились и нарожали детей». – Мы просто хотели удостовериться, что вы будет счастливы, капитан. А когда обсуждали всякие нюансы, то слегка погорячились, так что формально никакого спора и ставок не было. И неформально тоже.
– То есть ты не ставила на то, что мы будем целоваться? И никто из команды не ставил? И… Что?!
Вот теперь все выглядели действительно ошарашенными.
– Вы хотели целоваться с Тесом? – пискнула Диззи, выражение ее лица застыло между отчаяньем, неверием и крайней степенью удивления.
– Нет! –хором рявкнули Джонни и Мей.
– Но…, – нахмурившаяся было Клэр хотела что-то то ли уточнить, то ли возразить, как вдруг взгляд ее прояснился и вместо недоумения в глазах плеснуло веселье. – Капитан, вы все не так поняли. Мы просто подумали, что для представительного мужчины вроде вас не составит труда подговорить господина Тестамента на авантюру, – голос девушки на последнем слове смешливо дрогнул.
– Продолжай, – кивнул Джонни.
– Гир ведь мастер телепортации, – теперь у Клэр подрагивал не только голос, но и уголки губ. – А вы мастер… другого толка.
Мужчина настороженно хмурился, ситуация оставалась для него такой же туманной и непонятной, как и в начале разговора, хотя нет: тогда он хоть что-то понимал.
– Может, уже хватит ходить вокруг да около?
– Просто мы подумали, что раз вы оба одинокие мужчины, оторванные от цивилизации, то у вас, капитан, наверняка найдется подружка и не одна, готовая скрасить пару часов. А господин Тестамент очень ловко обращается с пространством, и вместе вы как-нибудь сообразите, что делать, – закончила Клэр, и только бог ведает, чего ей стоило не сложиться пополам от хохота, глядя на вытянувшееся лицо капитана.
Наверное это даже хорошо, что в кают-компании уже раздавались смешки и шепотки (это не считая сердитого бурчания Мей, возмущенной такой идеей до глубины), потому что, кажется челюсть Джонни упала на пол с громким стуком. Его команда просто… феи. Когда же мужчине удалось взять себя в руки, осмыслить, успокоиться, кое-что прикинуть и все-таки отпустить девочек сплетничать не в его присутствии, выяснилось, что гир уже удрал.
– Ну как всегда, – буркнул себе под нос Джонни и направился к себе в каюту.
Ему еще предстояло как-то договориться с собственной гордостью насчет выставления себя дураком и сообразить, получится ли связаться с Тестаментом, минуя девичий кордон. Вдруг и в самом деле выгорит. Чем черт не шутит.