Тестамент и Диззи.

[helichrysum131]

Название: Разными дорогами.
Фэндом: Guilty Gear.
Рейтинг: детский
Пейринг: нет.
Саммари: иногда неожиданные встречи бывают не только неловкими, но и судьбоносными. Или все сразу.
Смысл: По заявкам публики.
Предупреждение: Знаешь, это не совсем то чего ты хотела. Или даже совсем не то. Извини. Но я думаю, что еще продолжу тему и они все же поговорят. Не буду обещать, но, надеюсь, ты все же получишь свою колыбельную))
Текст не вычитан.

«Ночью бродит по дорогам страшный дух…»

«Ночью бродит по дорогам страшный дух…»
Вертелось в голове, и гир знал, что это обрывок какой-то песни. Может быть колыбельной. Но не мог вспомнить ничего кроме одной единственной строки и мелодии, хотя и та старалась ускользнуть.
Зачем утруждать ноги, если можно с легкостью оказаться в любом месте подлунного мира, лишь пожелав того? Тестамент знал лишь один ответ: потому что нет места, где ему хотело бы быть. Точнее, ему бы хотелось быть «нигде», а еще лучше «никогда». Оказалось, что искупать свои ошибки, куда проще, чем совершать. Шагая по звериной тропе, Тестамент практически завидовал Джастис – муки совести, если таковые и были, оставили ее вместе с жизнью, а для него… Нет прощения. Нет забвения. Нет места, куда можно вернуться… или прийти.
«Ночью бродит по дорогам страшный дух…»
Бродит не только ночью. Тестамент шел без отдыха уже несколько дней и даже не задумывался куда приведет чутье. Единственное за чем он следил: отсутствие людей в пределах видимости. И не сломать шею, споткнувшись о кроличью нору. После неприятного инцидента гир предпочел разуться и дальше брел босиком. Наверное, это напоминало бы ему о детстве, не поселись в воспоминаниях некоторая путаница: всплывавшие в сознании картины из пасторальных все чаще превращались в залитые кровью и засыпанные пеплом. И когда Тестамент почти начал видеть все это снова, наяву, мысли о прошлом стали запретными.
«…страшный дух…»
Стоит ли знать что-то кроме мелодии? У самого Тестамента ответа не было, а в шелесте леса, обступавшего со всех сторон, слышалось что-то ободряющее. И гир доверчиво брел дальше. К слову, «доверчивым» он теперь был только для созданий бессловесных или склонных к фотосинтезу.
Если жизненные дороги заканчиваются моральными тупиками, то его тропа оборвалась у воды, о чем словно бы предупреждали ставшая топкой почва, хор лягушек и звон комаров (одного Тестамент прихлопнул прямо на плече подивившись наглостью. И размерами)
Гладь небольшого лесного озерца, обрамленного камышом, усыпали звезды, трепещущие под дуновениями ветра, «пел» росший вдоль берега камыш. Тянуло прохладой и умиротворением. Впервые за много дней Тестамент почувствовал себя не только уставшим, пропыленным и отвратительным как снаружи, так и внутри, ему, наконец-то, захотелось смыть всю наносную грязь и мерзость. Этого не смогли сделать холодные волны северного моря и чужая кровь, пролитая без счету, но почему бы, не дать шанс потаенному водоему в средней полосе? Гир соорудил узел из волос на затылке, медленно разделся, кожаная одежда слегка поскрипывала и, да, судя по виду, тоже желала омовения в идеале с мылом.
Вода была именно такой как нужно. Прохлада ползла от щиколоток к коленям, с каждым шагом поднимаясь все выше, пока шелковистое прикосновение не коснулось груди, и тогда Тестамент поплыл. Может быть стоило поставить себе какую-то цель, например, доплыть до другого края озера. Или просто перестать двигать руками и ногами, погрузится на дно ближе к упавшим звездам и уже там сделать глубокий вдох. Вместо этого гир продолжал барахтаться, как мог – нарезал круги в центре озера, в конце концов, плюнул на то, что волосы потом будет не расчесать и перевернулся на спину, распластавшись на волнах и мысленно падая в усыпанное звездами небо.
Он смотрел в бездну, и бездна возвращала его взгляд с торицей. Может быть, кто-нибудь другой заставил бы это бархатное небо улыбаться полумесяцем или плакать росчерками метеоров. Тестамент же просто подумал, что пожелай все убитые им протянуть из глубин ада свои руки, у них хватило бы сил утащить его в преисподнюю. И безлунной ночи это известно. Груз на душе не мог утянуть на дно, но заставил плыть к берегу. Глупо надеяться, что купание в лесной луже заставит прошлое исчезнуть.
Выбравшись на берег, гир обнаружил, не только упадок душевных сил, но и двух пиявок на лодыжке.
– Отлично, – Тестамент распустил волосы по плечам и зашарил взглядом в поисках одежды. Странно…
Кусты по левую руку от него подозрительно зашелестели, гир тут же повернулся на звук.
– Ты эльф? – с любопытством осведомились кусты. – Ты недавно здесь живешь, да?
Голос у растительности был девчачьим и тонким, так что Тестамент постарался прикрыться, правда, не слишком успешно, так как под рукой у него были только… руки.
– Кхм, – гир откашлялся. – Нет.
– Не живешь?
– Не эльф. И не живу.
– О, – прозвучало слегка разочарованно. – А кто ты тогда? Сильфид? Или русалка? Они же вроде, женщины, – одна из веток неуверенно хрустнула.
– Ты не могла бы вернуть одежду? – поинтересовался гир. – И отвернуться.
– Нет, – категоричности в голосе было хоть отбавляй. – Если я верну тебе одежду, ты исчезнешь. Пока у меня твоя юбка ты должен меня слушаться, – пояснили кусты уже более миролюбиво. – И ты красивый, так что отворачиваться я тоже не буду.
Повисшая пауза, видимо, была предназначена для возражений, но опешивший гир благополучно упустил момент.
– Так, – кусты прокашлялись, – ты не ответил, к какому классу магических существ относишься. Прости, виду. К какому виду.
– Верни мою одежду, девочка, – прорычал Тестамент, он почувствовал, как что-то всколыхнулось внутри ярко и яростно. Это первый разговор с человеком за несколько месяцев… или полгода.
Эльф? Волшебство?.. Красивый?..
Ладони сжали рукоять косы, над головой раздалось карканье Зио. Гир не желал причинять зла ребенку. Нет! Может быть, просто напугать. Может быть, прогнать, а, может быть, он просто снова потерял контроль над собой и весь разговор не что иное, как накатившее безумие.
Теперь еще и сумасшедший. Мир расплывался перед глазами, а колени подкашивались, и ничего не оставалось, кроме как опуститься вниз, сползая на землю и трясясь, что есть сил. Он не хотел причинить зло ребенку. Не хотел!
– Не хочу, – гир захлебнулся воздухом.
– Нет, – виновница срыва выскочила из укрытия. Она тоже расплывалась. – Извини, я не хотела.
Девочка засуетилась вокруг. Видимо, она не знала. что полагается делать со страшными духами, бродящими по ночным дорогам.
– Извини, я… я все тебе верну. Твою юбку. Не плачь, – она села рядом.
«Пожалуйста, не плачь», – шепнул воздух вокруг, он всколыхнулся, стал теплым и сияющим. – «Все хорошо. Я тебя не обижу».
Скорчившегося, рыдающего Тестамента неловко обняли тонкие руки. Кажется, их было… шесть?

Название: Правильный выбор.
Фэндом: Guilty Gear.
Рейтинг: детский
Пейринг: нет.
Саммари: Прогулки на свежем воздухе иногда полезнее послеобеденного сна.
Смысл: По заявкам публики.
Предупреждение: Опять без разговоров, тесоцентрично, лесоцентрицно. Диззи спит, а повествование идет. Все еще не колыбельная, хотя я не считаю ситуацию исчерпанной и вычерпанной, но подозреваю, что вернусь к ней после того, как приведу в порядок остальное. Уже куда ближе к основной идее и твоей заявке, да.
Текст не вычитан.

Когда исчезает тяжесть на сердце, у него вырастают крылья.

Когда исчезает тяжесть на сердце, у него вырастают крылья.
У сердца Тестамента и, правда, были крылья, только билось оно не в груди. Его сердце умело смеяться и удивляться миру, и настолько легким и нежным казалось, что гир готов был защищать его любой ценой. От людей, от зверей, от печалей и горестей, и от себя Тестамент защитил бы это невинное сердце, будь рядом еще хоть кто-то, более подходящий на роль рыцаря-заступника. Но добро вновь приходилось ваять из того зла, что осталось в наличии.
Из тьмы в свет.
Сквозь тернии к звездам.
Измениться настолько, чтобы невинное дитя могло спокойно спать рядом, ничего не опсаясь. Гир менялся. Может быть, когда-нибудь он задумается, почему в его душе постоянно живет жертвенность, толкающая на глупость, жестокость, добро. Не ради себя, не ради справедливости или мира во всем мире, а только лишь вслед за кем-то или для кого-то. В себе самом он никогда не находил силы, чтобы защищать, беречь или спасать, это словно прилив, окутывало, лишь у морского берега, утаскивало за собой. Море по имени Джастис практически утопило в кровавых водах и достаточно потрепало. А Диззи приняла в теплые объятия прибоя, ласково спрятала в соленых глубинах слезы, проливать которые он не имел права, улыбалась лунной дорожкой и искрилась на солнце, подобно несметным богатствам.
Тестамент в действительности думал о том, заслеживает ли всей этой милости и понимал, что нет. Но чтобы не упустить шанс снова стать человеком, а не клубком сожалений и страданий, хватало и эгоизма пополам с благоразумием.
Лес вокруг согласно шелестел.
Лес вокруг был совсем не таким, как показалось Тестаменту при первой «встрече».
Таинственный, темный и загадочный? Нет.
Удивительный, сияющий и солнечный, вот что пряталось за минорными тонами самобичевания. И снова потерять это виденье мира было бы самой страшной карой.
Гир вздохнул полной грудью. Полуденный покой разливался в воздухе золотыми солнечными лучами, утомленная Диззи дремала рядом, вчера она опять полночи караулила эльфов у озера (святая уверенность девочки в том, что озеро ни что иное, как портал в волшебную страну казалась Тестаменту очень милой причудой. На фоне геноцида, как хобби, у Джистис, это и причудой-то называть не хотелось). Над поляной, видимой в просветах между древними стволами, порхали стрекозы и бабочки. Перламутровые крылья, пестрые крылья, узкие, широкие, но все как один хрупкие и нежные. Сейчас хотелось осторожно провести рукой по теплым шелковистым прядям и задремать, доверив Зио нести стражу. Вместо этого Тестмент поднялся на ноги, на ворону он предупреждающе глянул до того, как она открыла клюв, потревожив сон Диззи.
– Охраняй, – иногда можно было обходиться, но если скомандовать, то у своенравной птицы не оставалось шанса сделать вид, что она не поняла. С Диззи Зио пока не поладила.
Тропинки в Дьявольской роще протаптывали только звери. Люди обходили эти места, что лишь подчеркивало очарование места. Запахи, тени и солнечные блики сквозь кроны деревьев. В этом было бы что-то декоративно-драматичное. Во время одиноких прогулок-обходов гиру больше не казалась удивительной вера Диззи в эльфов и фей, если живешь в настолько сказочном месте, волей-неволей поверишь в волшебство. Иногда, и самому Тестаменту начинало казаться, что из-под пологов мха вот-вот выпорхнут светящиеся крохи, но он бы предпочел зашить себе рот, чем в этом признаться – в своих увлечениях Диззи бывала, беспощадна и упряма (вся в мать!). Поджидать русалок, лазить в дупла за лепреконским золотом (хотя оно, вроде, на конце радуги), плести ловушки для феечек, выслеживать гномов и оставлять лакомство единорогам в конечном итоге придется гиру. Сочетать в себе чуть виноватую покорность, слегка навязчивое желание помогать и склонность покомандовать Диззи удавалось так же легко, как и скакать по поляне за бабочками.
Теперь Тестамент шел по колено в папоротнике, резные листья мерно колыхались и вызывали стойкую ассоциацию с болотом. Иногда это, в самом деле, странно было смотреть, на то, как причудливо магия перетасовала флору и фауну. Старые книги по биологии теперь могли разве что вызвать ностальгию, настолько мир вокруг противоречил законам Дарвина. Еще десять минут задумчивости и размеренной ходьбы, как папоротниковое болото обмелело и иссохло, теперь под ногами был бархатистый мох. Лес же вдруг помрачнел, мшистые стволы оказывались все ближе друг к другу, в вышине сводчатым потолком сплелись их ветви, а корни змеились, то выставляя из-под земли свои спины, то вновь зарываясь в глубину.
«Если срубить одно дерево, то, оно даже не упадет» – Тестамент остановился, зачарованный видом древесных исполинов.
Ни сверкающего блеска опушек с цветочной мозаикой, ни таинственного переплетения теней и ожидания сказки – здесь было настолько тихо, что эта тишина казалась сокровенной и безмятежной. Ее хранили эти своды, поддерживали стволы-колонны, обвивали змеящиеся корни. Тишина парила и давила, расходилась эхо и собиралась вновь. Впервые стук собственного сердца показался гиру настолько громким, неуместным. На секунду захотелось остановить и сердце, и дыхание и даже ток крови. Слишком много шума и суеты. И чрезвычайно много дури в одной единственной голове.
– Я возвращаюсь, – гир стряхнул очередного своего демона и исчез, чтобы появиться там, где должен был быть сейчас, и потом, так долго, как хватит его сил.
Задетый напоследок юбкой цветок, одиноко красующийся у самого ствола, согласно кивнул вслед, видимо, он поддерживал решение быть на своем месте.
***
Диззи сонно моргала, потягиваясь и зевая. Дрему ее прервало не возвращение Тестамента, и не щекочущие нос солнечные лучи, а «неудачно» выпущенная из вороньего ключва веточка.
– Кудаааааааааааа, – под взглядом гира девочка прикрыла рот ладошкой и потерла глаза. – Куда ты постоянно ходишь, Тес? Ты видел гномов?
Гиру только и оставалось показать головой не то отрицательно, не то задумчиво.