"Один день, одна ночь"

[злоехидный телепат]

Что вы хотите узнать о Главе Гильдии? Сколько гренок съедает на завтрак? Или кровью младенцев какой группы предпочитает запивать? Может быть от скуки он раскладывает пасьянс на рабочем столе. А кто-то скажет что на медленном огне поджаривает гениталии предателей.
Так кто вам мешает убедиться, что все совсем не так? Или не совсем так, если уж на то пошло.
Один день из жизни достаточно одиозной фигуры, и... Да, про Главу Гильдии тоже напишут.

запись создана: 11.03.2013 в 02:01

@темы: шедевральный идиотизм, Игры, которые играют в нас, делать мне больше нечего, жаба когда-нибудь смотрела тебе в глаза?, стервы, упыри и маньяки, LOVELOVELOVE, люди, рядом с которыми я счастлива, други мои подколодные, то есть закадычные, теория выноса мозга, Табличка с надписью "Сарказм", the dark side says: "COOKIES", G(Гы)uilty G(Гы)ear, слюни на клавиатуре

Comments

[злоехидный телепат]

Покои Главы Гильдии – это пахнущие свежестью простыни, прохладный воздух из-за оставленного на ночь открытым окна и десять шагов от постели до ванной комнаты по утрам. Еще здесь есть крайне неудобно стоящий столик, обычно на нем ваза с цветами (Веном или еще кто-то додумался, но цветы всегда хорошо пахнут и возражать нет смысла), которую Зато периодически приходится ловить, так как иногда спросонья этот треклятый, неустойчивый столик убийца умудряется случайно задеть. Впрочем, это стало настолько привычным, что даже досадно уже не было, а реакция подводит лишь тогда, когда головная боль (стараниями Эдди)становится нестерпимой.
Утро началось с того, что темнота под закрытыми веками сменилась просто темнотой, а рука машинально потянулась к прикроватной тумбочке в поисках повязки. Откуда взялся этот жест Зато не знал, в комнате никого не было, он всегда просыпался до того как приносили завтрак или приходили будить. Даже форс-мажор сперва топотал за дверью и громко стучал в дверь, лишь после этого вваливаясь в покои, для обеспокоенного доклада по существу.
Моцион занимает около полутора часа, если волосы длиннее пятнадцати сантиметров, их достаточно много и нет нужды куда-то торопиться. День обещал рутину: много бумаг, которые Веному предстоит озвучить, несколько весьма неприятных встреч и плановую проверку учебного центра. Зато вспомнил о состоянии дороги и, не сдерживаясь, застонал, привести горную козлиную тропу в приличное состояние не позволял не только бюджет, но и соображения скрытности. А каждая поездка превращалась в тряску по колдобинам.
Мысли мыслями, но волосы уже высохли (и снова оказались слишком пушистыми, Зато призадумался с чего бы, шампунь пах как обычно, но эффект каждый раз оказывался все более неуправляемым), в шум за окном вплелось куда больше голосов, минут через пятнадцать в комнату пожалует Гильдия с завтраком и всеми причитающимися Зато обязанностями и правами.
Иногда убийце было бесконечно жаль, что это время ему предстоит провести за приведением в порядок костюма, а не в притворных жалобах о том как все надоело. Хотя… можно будет рассказать за чаем Веному, а лучше напросившемуся в гости Каю, для разнообразия проявив понимание к тяжести ноши на чужих плечах.
Ровно по расписанию в дверь постучали.
– Входи, – спокойно обернулся к двери Глава Гильдии.

[Черный голубь]

Я не умерла и не сплю, я в игре и я в теме! Х-D

Туман - на все утро. Где-то за его сплошной пустой белизной скрывался вид на горную долину, настолько величественный и живописный, что иногда он казался объемной картиной, вставленной в оконную раму и поделенной на фрагменты ее решеткой. Но сейчас "картину" стерла белая пелена. Ни мохнатые, смешно встопорщившиеся ели, ни узорчатые каменисто-хвойные хребты гор, точно спины сонных драконов, ни царапинки серпантинов в ней не разглядеть. Решетки арочного окна, от пола до потолка, в потоке нерасчлененного на лучи света, казалось, были вычерчены на нем углем.
Задумавшись, Веном неловко чиркнул краем подноса о стену. Опять задумался. Дурацкая пагубная привычка! Делающая в принципе невозможным карьерный рост в таком месте, как Гильдия убийц.
Здесь поощрялось совсем другое: умение быстро соображать; мгновенно находить выход из затруднительной ситуации; принимать те решения, которые тебе нужно принимать как мастеру своего дела. Но никак не склонность к бесполезным философствованиям и раздумьям. Потому что раздумья вели к рефлексии. Рефлексия вела к сомнениям. А сомнения утягивали карьеру наемного убийцы прямиком в бездну.
А ведь все могло бы быть совсем по-другому.
"Да что с тобой не так! - недоумевал и досадовал Вольф, самый первый его напарник, - У тебя хорошие физические показатели, ты быстро всему учишься, в тебе есть способности, потенциал в тебе есть, в конце концов!".
В чем-то Вольф, возможно, и был прав. Кое-какие способности и умения, ценные для ассассина, у него действительно имелись. Например, умение быть незаметным, ровно до момента под названием "Но поздно". Передвигаться без лишнего шума, даже в тесно заставленных помещениях. Ситуативный артистизм ему тоже был присущ; как и наблюдательность. Неплохой исходный материал; надавить здесь, размять как следует там, и можно было бы вылепить из такого хорошего убийцу. Возможно, даже одного из лучших в Гильдии. И правда, почему с ним что-то должно быть "не так"...
Или почему в нем так много сомнений - слишком много на одного убийцу! - переходящих благодаря излишней эмоциональности в смятение? Когда уже характер перестанут терзать противоречия? На что сдалась его никому не нужная и никого в результате не спасающая повышенная эмпатия?
Это все, что было с ним "не так". Из-за этого увечного "не так" Веном спотыкался на ровном месте, перебежав над ущельем по канату легко и стремительно; брал неверный аккорд, портящий все впечатление от красиво и проникновенно сыгранного реквиема.
И любое малейшее "не так" подобного рода у полноценных и гордящихся своей профессией членов Гильдии вызывало раздражение или, в лучшем случае, злой смех.
А однажды оно чуть не стоило ему жизни.
И с тех пор в нем проснулся страх. Не того, что здесь за здорово живешь можно лишиться жизни, хотя и в этом, конечно, тоже ничего приятного. Но страх вновь оказаться виноватым, подвести того, кто подарил тебе второй шанс - ВОТ что было гораздо лучшим стимулом действовать расторопно и послушно и как-то стараться не думать о том, что творится в их Гильдии и до чего оно все тебе претит.
Туманное утро и оконные решетки по всей длине коридора следовали за каждым его тихим шагом.
Двадцать пять шагов до покоев мастера Зато.
Вот оно. Еще одно его "не так", которое упорно отказывалось становиться обыденным и привычным. Некое чувство, затесавшееся между благоговением и долей страха, которые Веном испытывал по отношению к главе Гильдии убийц (как, впрочем, и любой из ассассинов, если разобраться). То, в чем он не решался признаться даже сам себе, и без свойственных своей натуре раздумий засветил бы кием в лоб любому, кто осмелился бы выказать хоть какое-то подозрение или намек такого рода.
Руки предательски дрогнули, на подносе тихонько и ехидно звякнула чашка.
После стука Веном вошел, попутно бросив взгляд на миниатюрный букет в вазе (цветки садовой гвоздики и пеларгонии всем своим изящным видом говорили, что вообще-то к простору сада они привыкли больше, но если сегодня им поменяют воду и промоют стебли, то так уж и быть, еще денька два-три в разлуке с почвой они проживут), поприветствовал главу Гильдии полупоклоном, как можно более дежурным тоном осведомился о его самочувствии (он и Запретная Тварь... они и сны видят одинаковые на двоих? Интересно, что есть для одного греза, а для другого - ночной кошмар?), опустил поднос с завтраком на стол (на котором еще раз что-то звякнуло, кажется, на сей раз - молочник), взял с него газету, встал чуть поодаль, развернул и принялся читать. Следя на всякий случай за модуляциями голоса.
На самом деле то, что он сейчас зачитывал, имело мало общего с обычной бульварной газетой. Скорее, только название, потому что более удачного для такого срочного издания пока не придумали. "Инсайдаут" не сорили словами, не верещали шокирующими зрение и мозг заголовками и не грешили запутывающими смысл метафорами. Все, что они делали, - увлеченно потрошили мир на секреты и только правдивые факты, не давая им со своей стороны никакой оценки. Выворачивали наизнанку, о чем говорило и само их название. Одним словом, из всех существующих газет "Инсайдаут" была, пожалуй, самой беспощадно-точной, самой зловредной и самой полезной (для тех, кто мог ее себе позволить и с кем ее неуловимые издатели предпочитали иметь дело) в информативном плане "газетой".
- Тридцатипятилетний Алоис Брюн, выигравший турнир "В честь мертвого астронома" арены Кирласта, должен был быть дисквалифицирован, согласно Единому спортивному кодексу сражений, за использование неразрешенных технологий и..., - Веном поднял бровь, - за неявку на поле боя. Центр магических Наук и центр магических Искусств при Сорбонне близки к окончательному разрыву, из-за принципиальных расхождений во взглядах на доминирующую сущность магии. Научные институты продолжают поиски источника пятого элемента - Ки, поскольку, по их мнению, человек может являться только носителем, но никак не самим источником этого магического элемента. Найдено седьмое джинки на востоке Уттар-Прадеша, типа "предмет", подтипа "музыкальный инструмент древности". Из своего местонахождения пока не извлечено и не исследовано. Закрыта одна из пяти спецтюрем Зеппа. Преследователи некого таинственного существа, именуемого Рэйваном, в последний раз видели его во вьетнамском городе Куинён... правда, этот город со всеми его жителями, как выяснилось, после визита Рэйвана тоже видели в последний раз.
Веном не смог подавить вздох. Сделал паузу, взглянул на мастера Зато. Пытаясь убедить себя, что взгляд его привлекло и задержало что-то постороннее, а совсем не... его волосы. Ну что на них смотреть? Обыкновенные; густые, после мытья не такие послушные, выбивающиеся над стискивающей лоб широкой глазной повязкой.
... и утреннее солнце скользит по ним оттенком бледного золота.

[злоехидный телепат]

Когда имеешь дело с Веномом, паузы должны настораживать. Это Зато запомнил уже через несколько дней после того, как юноша перешел под его опеку. Каждая пауза в разговоре или движении превращалась потом в неловкость шагов, рассеянность, сонные нотки в голосе, а то и сбивающее с ритма дыхание. Кстати, с дыханием у протеже до сих пор проблемы. Оно, то слишком частое, то слишком громкое, то слишком горячее, а иногда слишком испуганное и близкое. И, да, Глава Гильдии изо дня в день игнорирует эти «странности», просто потому, что так гораздо проще, чем разбираться в мотивах и, хуже того, мыслях, посещавших светлую голову помощника.
– Ты закончил? – убийца чуть повернул голову.
Обычно слепые не оказываются лицом к собеседнику, их движение начинается от кончика уха и заинтересованность – это, сидеть, в пол оборота внимательно слушая. Обычно Зато избегает таких жестов, но по утрам у него нет настроения притворяться перед Веномом. Впереди еще целый день, полный лицемерия и просто меренья… органами (Глава Гильдии со вздохом вспомнил о визите Кеске).
– Твой чай, – Зато протянул руку и составил вторую чашку с подноса на стол, если помощнику приспичило задуматься, то пусть лучше подумает о сортах завезенного чая. Или, наконец, скажет что не так сегодня с Главой Гильдии, если при взгляде в его сторону руки дрожат (звяканье столовых приборов) и дар речи пропадает (паузы, паузы, паузы, приветственный поклон – хорошая идея, Зато насладился шорохом одежды).
– С проверкой к новичкам поедем сейчас. Распоря… – болезненная вспышка пробежала от одного виска к другому и захотелось сжать голову ладонями. Жаль, что не изобрели снадобье от навязчивых Запретных Тварей, Зато спонсировал бы выпуска товара, в разумных пределах. – Распорядись насчет транспорта и сопровождения. Кеске прибудет к часу, нашу встречу переноси на три часа, до этого пусть его займет Валентина. Бумагами я займусь с секретарем, письма прочтешь вечером. Клиентам пусть предоставят возможностью отдохнуть с дороги. Господина Сольвейна в северные апартаменты и, до ухода Кая, министр не должен их покидать.
Зато допил чай, поставил чашку рядом с блюдцем.
– И, будь любезен, скажи, наконец, что с моими волосами, – нет, причина раздражения в голосе не касалась Венома даже косвенно и внезапно изменившихся планов тоже. Просто мимолетные вспышки злости Зато регулярно получал от Эдди и, гораздо труднее было обуздать чужую кровожадность с головной болью в резерве, без резкого тона или чего-то в этом роде. По-крайней мере сегодня обошлось без битой посуды.
Злость нельзя было копить в себе. Злость делала убийцу слабым, а его персональное чудовище изобретательным. Лучше слова, чем попытка покалечить (от увечий Венома уберегло даже не чудо, а отличная физическая подготовка. И ведь врал, что с левой стороны легко пропускает удар). Воспоминание отогнало наваждение, и Зато позволил себе слегка расслабиться едва заметно улыбнувшись – это было что-то вроде поощрения пополам с извинениями.
– Нoy tenemos mucho quehacer. Meneate*, – этот язык уже давно не был родным для убийцы, и слова звучали не совсем так как нужно, но речь все равно оставалась мягкой и гортанной. Испанский успокаивал.
У них, в самом деле, много дел, так что Веном послушно отправился выполнять свою часть. А Зато ждал секретарь и пара часов финансовых отчетов (вечером их придется проверить еще раз).

***
Бубнеж Стефана имел свойство умиротворять и приводить мысли в порядок. Настолько четко и внимательно мужчина проговаривал слова, что к ним невольно хотелось прислушиваться. Это Зато для себя и отметил, когда менял штат работников на более приспособленный к своим нуждам. Женские голоса, сколь бы приятно они ни звучали, не могли настроить его на рабочий лад (видимо, южный темперамент давал о себе знать), так что, от очаровательных секретарш пришлось избавляться.
– Повтори после «ремонт невозможен», – Зато побарабанил пальцами по подлокотнику.
– …Ремонт механизмов в условиях Гильдии невозможен. Рекомендация: отправить для технического обслуживания на завод производитель, до окончания действия гарантийного срока (три месяца); в дальнейшем воздержаться от закупки оборудования, предоставленного фирмой Санрайс: износ оригинальных деталей вспомогательного механизма на 9% выше заявленного, замена аналоговыми приводит к аннулированию контракта на тех обслуживание; регулярные поломки узлов руки; электропроводка нуждается в модификациях относительно энергосхемы цеха…
– Стефан, проверь какое время в ближайшие трое суток свободно, мастеру Миклошу и мастеру Ольгерду назначь на это время.
Послышался шелест бумаги и скрип ручки.
– Двенадцатое апреля, десять часов.
– Хорошо. Предупредишь их одиннадцатого не раньше трех. Послезавтра мне нужен перечень оборудования требовавшего серьезных модификаций, починки или замены в последние два года. С краткими пояснениями о причинах, в двух экземплярах.
– Конечно, – Стефан снова чиркнул в блокноте.
– На сегодня с отчетами закончили, – Зато отвел с лица прядь волос, – Приготовь две чашки чая и можешь быть свободен.
Скоро должен был прийти Веном, впереди маячила поездка, Стефан поставил чашку перед Зато (за выбор туалетной воды секретаря иногда хотелось уволить, он предпочитал очень странную смесь мускуса и древесных нот) и, наконец-то, в кабинете остался только один человек. Больше ничего дыхания, шелеста одежды, шагов.
Убийца аккуратно отодвинул чашку, стащил с глаз повязку и начал аккуратно массировать затылок, виски и переносицу. Подозрение, что Эдди не просто засел в голове, но как-то научился читать мысли, не покидало Зато с самого завтрака. В конце концов, стоило подумать о том, насколько невыносимым Запретная Тварь может сделать день и – вуаля! – еще нет и двенадцать, а гильотина уже кажется не худшим из обезболивающих.
– Как я тебя ненавижу, – прошипел Зато.

*Сегодня у нас много дел. Поторопись. (ты даже не представляешь, как долго я гуглила, по идее должно звучать так. Звучит?)

[Черный голубь]

Шумный несдержанный выдох, вместе с коротким, словно бы запнувшимся стуком сердца. После чего оба замерли на секунду, как бы любопытствуя: "И что же дальше?".
Слепые - ничего не замечают? Заблуждение. В этом смысле они немногим ушербнее зрячих и невнимательных. Просто потерянное зрение заставило их взглянуть на мир по-другому.
К тому же "Эдди", как нелепо-ласково именовали паразита в Гильдии - точно видел все. За троих.
Вуаль из волос от привычного жеста упала на лицо, синее "око гильдии" бесстрастно воззрилось на слепого. Определенных усилий Веному стоило отделаться от ощущения насмешливо-проницательного - не пойми чьего - взгляда в него сквозь повязку и заставить голос звучать ровно и естественно, отвечая: "Полный порядок, сэр" (с нотками вежливого недоумения "А почему Вы, сэр, спрашиваете?"). И испанская речь, с ее природным мягким, певучим звучанием, окончательно восстановила в нем шаткое равновесие и вернула под ноги "канат". Если мастер Зато повышает тон - значит, он раздражен, но и только. Вот когда он был по-настоящему зол - его голос, напротив, падал чуть ли не до шипящего шепота, который, благодаря какой-то из особенностей Твари, мог звучать громче и нервирующее крика.
Распоряжения главы Гильдии, утренний чай, короткие "Да, сэр", "Понял, сэр", "Как будет угодно, сэр" - запустили день в его привычном монотонно-деловитом ритме. Придется Каю Кайске наслаждаться обществом Валентины несколько дольше, чем он на то рассчитывал (хотя и не припомнить, чтобы кто-то когда-то был против). Господину Сольвейну, как и всем прочим визитерам, будет оказан достойный прием. И лучше бы заносчивым и ершистым ученикам ассассинов к проверке подрастерять заносчивости и ершистости, а проявить бы себя во всей своей... другой красе.

***
Хочешь привести корреспонденцию в порядок к вечеру - можешь начинать делать это прямо сейчас. Как раз остается ни много, ни мало времени, прежде чем они отправятся на проверку к ученикам. На столе уже покоились несколько писем: распечатанные с электронной почты (наименьшей важности, не найдись среди них снова анонимок, содержащих в угрожающей форме одну и ту же настоятельную рекомендацию: оставить в покое некую Сару Фандэрдом или будет хуже. Веном вздохнул. Если эта Сара была заказана Гильдии - он мог гарантировать: в покое ее точно ОСТАВЯТ. В вечном. А им хорошо бы уже вычислить адресанта этих писем), телеграммы (средней степени важности) и... пара обыкновенных бумажных писем. Но информация в них, как правило, содержалась самая важная. Традиционным письмам Гильдия доверяла больше всего. Был, конечно, в таком подходе определенный консерватизм, но вполне объяснимый. Дело в том, что там, где шпионы бежали в ногу со временем - убийцы предпочитали вежливо уступать им дорогу. Шарят по самым защищенным электронным ящикам, как по своим собственным? Не станем мешать. Нагло считывают мысленные сообщения столь популярной сейчас телепатопочты? Ох уж эти новомодные штуки. Перехватывают телеграммы? Они и раньше не оправдывали особого доверия. Почему бы, в таком случае, не побыть консервативными в нужных вещах, там, где это действительно полезно?
Потому что даже проныры из Гильдии шпионов не могли взять в толк, что кто-то до сих пор и на полном серьезе прибегает к услугам... почты Старого мира. Этой неповоротливой, тягомотной и безнадежно устаревшей системы.
Письмо-оферта от некого господина Геллера, заключающее в себе заказ. Письмо-доклад от Кирики из Гильдии ищеек: Миллия водит эту следопытку за нос уже третью неделю, не хуже лисицы из сибирских лесов запутывая свои следы. Дурные вести.
Веном бросил взгляд на последний, самый пухлый конверт, испустил тяжелый вздох. Предстояло то еще испытание. Или приключение.
Потому что это письмо было от Фауста.
Очередное письмо, при прочтении которого предстояло разбирать как минимум десять разномастных почерков (будто у писавшего было десять рук, а не две, хотя кто его знает...) и продираться через обилие заумной терминологии и формул, туман отвлеченных рассуждений, тучи восклицательных знаков и отвратительную грязь из зачеркиваний и каляк. И он еще называет себя доктором? Да ему самому не помешал бы доктор. Веном ни за что бы не стал обращаться к этому душевнобольному оккультисту и медику по совместительству, не будь в том острой необходимости.
Но такая необходимость была. Хотя у Венома и не было специального медицинского образования, достаточно было один-два раза увидеть мастера Зато в состоянии... (от воспоминаний Венома передернуло)... чтобы ясно понять, во что оно все потом может вылиться.
Для такого тонкого дела требовался кто-нибудь очень умный, точнее, сведущий как минимум в двух областях (медицине и магии), и в то же время непроходимо тупой во всем, что касается чисто житейской смекалки. Неуловимый (да, по сетевым научным сообществам пришлось порыскать изрядно) доктор Фауст был просто ИДЕАЛЬНОЙ кандидатурой. В чем Веном вскоре убедился: оказалось достаточным прикинуться аспирантиком клинической фармакологии, жуть как озадаченным своим новаторским исследованием, инициировать дискуссию и словом за словом втянуть в нее нужного собеседника. В задачку под названием "Запретные магии и врожденные недуги" доктор вцепился, как репей в собачий хвост. Увлекаемый собственным потоком мыслей и соображений, он уже не волновался ни о том, кому, собственно, вообще "помогает", ни о том, с какими целями будут использованы его знания, ни даже сколько ему могли бы заплатить за такое открытие... Исследователь как он есть, одержимый наукой и не от мира сего. Все бы ученые были такими же сговорчивыми... Веному оставалось только поддакивать в нужных моментах, внимательно читать то, что ему пишут и удовлетворенно хмыкать по ту сторону экрана, а потом и листа.
А еще, конечно, периодически направлять бурный поток фаустовских изысканий в нужное русло.

Мой дорогой юный и любознательный друг...

- с излишней теплотой и неформальностью начиналось, по-видимому, последнее письмо его с Фаустом переписки.

Веном терпеливо, стараясь не пропускать ни слова, прочитывал пространные, завивающиеся, точно серпантин в их горах, рассуждения Фауста о природе сознательного, бессознательного, Оно, Эго и Сверхэго, подкрепленные всеми необходимыми цитатами из учения Фрейда, на языке оригинала и даже с номерами соответствующих страниц. Доктор сомневался, уточнял одно и то же по нескольку раз, спорил с собой, спорил с Фрейдом, потом...
... на следующем листе почерк письма вдруг резко уменьшался до муравьиного, а поперек текста огромными прыгающими буквами было выведено:

Пришла, а шкаф уже пустой!
Остался песик с ноосом!.

И ТУТ!!!

- начинался следующий лист. Веном поморщился: такое ощущение, будто кричали ему прямо в уши и трясли за одежду.

"Мой любознательный друг, на меня снизошло РЕШЕНИЕ! Конечно же, почему мы, не устаю я себя спрашивать, с самого начала не пришли к нему - снотворное! Склонен считать, что это идеальная форма препарата, подходящая нам и нашей проблеме, связанной с симбиотом, порожденным Пятой Запретной Магией. Вероятнее всего, в момент Сна, который является же и Грезой, Сознание и Бессознательное, Оно, воплощенное сознание симбиота в чистом виде, сталкиваются в ожесточенной борьбе... Рэрэрэ, до чего волнующе, вот бы на это взглянуть, хотя бы одним глазом!".

Веном скосил взгляд с текста: по полям письма танцевали рисованые зубастые ромашки.

"... таким образом, та сторона, которой будет дано преимущество в этой борьбе, и одержит в итоге верх, верно? И это самое преимущество - в разработанном мною препарате. Компонентная основа - исключительно растительного происхождения, увы, я не решился бы предугадать все последствия взаимодействия магии с химикатами. Боярышник, калифорнийский мак, цветочная пыльца и страстоцвет инкарнатный - чего бы еще можно желать для хорошего погружения в глубокий и спокойный сон... А пока человеческий организм будет предаваться отдыху и восстановлению через сон - элемент trabem redit (не так-то просто было расчленить Шестую Магию на составляющие, должен сказать, но оно того стоило) в сочетании с несколькими частицами назарранской соли будет делать свое дело, работая на ослабление Оно и подавление воли симбиота. Это даст возможность Сознанию усилить над ним контроль и более рационально распределить ресурсы Пятой Магии, находящиеся в его владении".

[Черный голубь]

... блть, этот поток полночного бреда не влез в один коммент Х-D

Далее были вложены несколько, штук пять чистых листов. ЧИСТЫХ. Нет, Веном уже ничему не удивлялся. На всякий случай, конечно, проверил бумагу на предмет симпатических чернил, но, как оказалось, зря. Это были натурально ПУСТЫЕ НЕИСПИСАННЫЕ ЛИСТЫ. Впрочем, один из них был почему-то разорван на мелкие клочки.

"Высылаю вам образец снотворного препарата, пока единственный и требующий своей апробации. Все необходимые инструкции по применению, с информацией о дозировке и возможных побочных эффектах (кои в общей сложности, могу не без гордости сообщить, составляют всего пять-семь процентов, то есть, примерно столько же составляет, если задуматься, опасность случайного кирпича, летящего по темечку с крыши, ахаха!) прилагаются. Весьма сожалею, что не смогу поприсутствовать при вашем эксперименте, поскольку дата, скорее всего, совпадет с моим симпозиумом в Лэнгли, но ОБЯЗАТЕЛЬНО сообщите мне все результаты проведенного эксперимента, мой юный любознательный друг!
ОБЯЗАТЕЛЬНО
ОБЯЗАТЕЛЬНО
ОБЯЗАТЕЛЬНО".

Фаустовское "обязательно" тянулось тощим столбиком до конца листа.

Веном посмотрел на небольшой сверток, принесенный курьером вместе с письмом. Действительно; снотворное - не самый плохой вариант. В кои-то веки Фауст не предлагал уничтожить Тварь вместе с ее, чего мелочиться, хозяином, не предлагал прижечь ее "каленым железом" Шестой Магии (на что в свое время рассчитывал, видимо, Слэйер, "оживляя" волосы Миллии Рэйдж) и не предлагал лишить ее силы, что автоматически лишало бы силы обоих ее обладателей.
Стоило попробовать.

В назначенный час он уже стоял в дверях кабинета главы Гильдии.
- Все готово к отъезду, мастер Зато. Можем отправляться прямо сейчас.
Веном отвел взгляд, стараясь не смотреть на скрываемые под белыми руками черные, как от сильнейших ожогов, следы на коже век Зато и вокруг них. Судя по виду своего хозяина, Эдди снова являл свой прелестный нрав.
Недолго же тебе осталось наслаждаться такой волей... Тварь.

[злоехидный телепат]

Иногда Зато размышлял, что заставляло подчиненных чаще скрипеть зубами, его привычка совать везде свой нос или манера переиначивать все на свой лад. То и дело со всех уголков Гильдии верные «птички» приносили беспокойные шепотки и сплетни. «При Слаерсе было лучше» звучало или четко прослеживалось, в этих хулительных речах, что ж… убийца только пожимал плечами – дело вкуса. Например, его верные сподвижники не жаловались. Да даже Мастера в Совете помалкивали, разве что грозно хмурили брови (по словам Венома) и изредка недовольно пыхтели (Зато, в основном, пропускал мимо ушей), и, до тех пор, пока все стенают о прекрасном прошлом, но не думают всерьез о бунте, убийцу это устраивало. Пусть ропщут, пусть возмущают, но тихо, шепотом и с оглядкой. В Гильдии можно в действительности приказывать, только если бояться возразить или не подчиниться. Так уж их всех воспитали.
С удобством устроившись на сиденье винтокрыла, Зато придавался философским размышлениям. Веном и в этот раз проявил уместную предупредительность, отдав предпочтение транспорту не наземному, а воздушному (как правило, такое транжирство не поощрялось, но бывали исключительные случаи). В результате не только было сэкономлено время в дороге, но и головная боль Главы Гильдии не давала о себе знать, что хорошо сказывалось на мыслительном процессе. У Зато было о чем подумать.
Учебный центр представлял собой задачу практически не имевшую решения. Костяк Гильдии воспитывался и взращивался именно там. Сироты, притащенные с развалин мира, получившие второй шанс (если выживут). В военное время в таком способе набора рекрутов не было ничего особенного. Ну, кто считает этих детей? Кому они нужны? Никто. Никому. Так что Гильдия не стеснялась выбрать что получше. Но неумолимо наступали мирные времена, а вместе с ними Орден, правила и толпы озабоченных своими и чужими моральными нормами людей. Пришла пора кое-что изменить. И Зато полагал, что начать стоило с методов обучения.
В Гильдии убийц «отсев» всегда был очень велик. Слишком! Из десяти притащенных в учебный центр сирот в среднем выживали пять. Да, эти пять человек стоили потраченных на себя денег и времени, но это еще не значило, что отправлять на тот свет остальных не было расточительством и глупостью (рядом с Зато уже несколько лет ошивался, к счастью, живой пример такой вот глупости). Гильдия больше не была частью Правительства, теперь она была самостоятельной, и, по мнению нынешнего Главы, в будущем должна была стать полносстью самодостаточной.
Из звериной стаи в дружную семью. Звучало бы сентиментально, не иди речь о людях, выпускавших кишки за деньги.
Начинать необходимо было с самых низов, или азов. В общем для исполнения своих намерений Зато решил начать с учеников Гильдии и их учителей. Несколько смелых новшестве: обновление программ обучения (немало потраченных нервов, времени и сил), обновление оборудования (крайне печальная статья в бюджете), требование сохранить как можно больше учеников (много бумажной волокиты очень много) и постоянный контроль процесса (плановые визиты в Центр). Убийца уже какое-то время чувствовал, что о педагогическом процесс знает куда больше, чем ему в принципе хотелось бы. В последние полгода даже у Венома (в известном смысле отличавшегося гуманизмом) в голосе не чувствовалось энтузиазма, когда очередь доходила, до зачитывания и разбора учебных планов, рекомендаций и отчетов.
Легкое прикосновение к локтю стряхнуло с Зато задумчивость – винтокрыл заходил на посадку, о чем Веном не преминул незаметно предупредить. И как только догадывался каждый раз, что патрон витает в облаках или невнимателен?

***
– Вы сознаете, что бездарно теряете ресурсы? – Зато шипел, он бы и ядом плевался будь у него такая возможность, но к сожалению, нельзя было даже рявкнуть как следует. – Вы представляете, сколько Гильдия тратит на обучение каждого из рекрутов? Или предпочитаете пренебрегать такими мелочами, как ознакомление с расчетом рентабельности?
Послышался шорох одежды. Убийца готов был поклясться, что Вернер сейчас поправляет рукава своей рубашки и проводит кончиками пальца по гербу на запонках. Всегда у него была эта раздражающая привычка: со злости разглаживать и без того идеально сидящий костюм.
– Вы не правы, господин Зато, я ознакомился со всеми присланными документами, – голос куратора звучал спокойно и холодно. – Но каждое наказание было назначено соразмерно проступку, как и предписано…
– Так же, как предписано, оказание медицинской помощи после. Это было сделано?
– Конечно.
– Почему были назначены наказания после которых, при условии оказания медицинской помощи, ученики не выжили? – осведомился Зато и Вернер наконец-то замер. – Соразмерять перед несением повинности учащимся с его физическим состоянием и вероятность летального исхода и сводить оную к минимуму. Я процитировал одно из основных требований к кураторам, мастер Вернер… Откомментируйте его.
– Я полагаю принятые меры… оправданными, – а голос звучал так же как и в начале разговора.
– В любом случае, от вас потребуются подробные отчеты о происшествиях, – выдержав паузу, в которую уместился глоток чая, Зато сообщил. – Можете быть свободны.
– И мы тоже, – добавил он, повернувшись к Веному, после того как за спиной Вернера закрылась дверь. – Он ведь курировал и твою группу тоже, насколько я помню. Маркус в комментариях упоминал злоупотребления полномочиями и прозрачно намекал на садизм. Это оправданно?
Обычно, бывая здесь, они мало разговаривали. Веном чаще докладывал или предупреждал (не всегда словами иногда одними только прикосновениями, покашливанием, вздохами) о том, обо что спотыкаться уж точно не стоит. Зато чаще слушал, а так же вводил в курс дела, пояснял, приказывал и даже хвалил, но уж никак не стремился напоминать о том, что они оба тоже когда-то прошли здесь обучение. Как будто нашелся бы в Гильдии хоть кто-то, кто хотел бы об этом помнить.

[Черный голубь]

Ыыыы, я больше так нибуду!... Т_Т

Рэймонд Вернер, специалист по холодному оружию, замаскированному и комбинированному, "убийца-тиран", состоявший в Гильдии уже более десяти лет, человек, на чьей вере в собственную непогрешимость и правоту впору бы основывать новую религию, в присутствии мастера Зато нервничал. Хотя голосом себя, разумно, не выдавал. Вымещал свой явный душевный дискомфорт на том, чего Зато не мог видеть: без конца поправлял манжеты рукавов (чьей белоснежности это явно не шло на пользу), сплетал пальцы, полировал ими рельефный узор запонок и глаз не спускал с записной книжки в руках Венома. Вообще на подобных встречах "глаза мастера Зато" стоило держать широко раскрытыми и особо наблюдательными. Удивительно, сколько непредусмотренных подробностей и тонкостей попадало в эту книжку с плановых визитов. И потом - складывалось в... неофициальный доклад, так сказать.
С записной книжки Венома Вернер поднял глаза на ее обладателя и как бы недоуменно сморгнул. Веном привык к этому взгляду, так на него смотрели больше половины членов Гильдии - не как на странного зверька, даже не как на вещь; скорее, как на то, чего, по идее, не должно существовать: причуда... прихоть мастера Зато; ты-то, осужденный на казнь, что забыл среди живых? среди нормальных, состоявшихся убийц?
А ведь мастер Вернер наперед всех знал, что за убийца получится из такого, как Веном. Тогда же ему и довелось познакомиться с особенностями и системы поощрений-наказаний господина Вернера, и его нрава заодно.
Все началось с того, что Вольф подрался с кем-то из любимчиков мастера Вернера. Тот никак не высказался по этому поводу - а на следующий день посвятил занятие "отработке навыков преследования жертвы по пересеченной местности". Лишним будет упоминать, кто именно был выбран в качестве этой самой "жертвы". Бог ведает, как там мастер проинструктировал остальных учеников - но, возможно, да, только Веному с его чувствительным юношеским воображением показалось, что Вольфа в тот раз - травили. Как самого настоящего волка. По всей горной долине.
Сам Веном тогда же еще не умел молчать, когда следует и о чем следует, и не видел ничего странного в том, чтобы поделиться с мастером Вернером мнением о его воспитательных методах. Смешно вспомнить, кажется, тогда прозвучало даже слово "бесчеловечны"! Ученика, страдающего избытком гуманизма, внимательно и участливо выслушали, после чего организовали ему экскурсию в пыточную Гильдии. В добровольно-принудительном порядке. Там как раз проводилась показательная экзекуция еще одного из провинившихся.
Веному запомнилось достаточно... чистое, как ни странно, хоть и убогое помещение, лестница-стремянка с толстыми деревянными перекладинами, исчезающая в темноте потолочных балок и не ведущая, как потом выяснилось, никуда*, неубранные, в беспорядке разложенные инструменты, при одном взгляде на которые как-то сразу становилось понятно, что ими, кому и куда. Немало человек, столпившихся в небольшой и душной комнате. Свист и протяжное щелканье плетей, почти сливающееся со злым шипением наказуемого сквозь сжатые гордостью зубы.
И... кровь. Причем не столько вид, сколько запах. Совсем свежая, недавняя, старая, очень старая... Казалось, плети пробудили и взволновали своими взмахами в воздухе весь тот чудовищный "букет", который, несмотря на регулярную уборку, здесь "цвел", наверное, с самой первой чьей-то смерти, никуда не исчезал, но скапливался по багровому брызгу, густел по углам и теперь плыл по комнате, впитываясь в волосы, в одежду... проступая яркими пятнами на руках. Как, ну как может так сильно пахнуть кровь, которой не видно ни на стенах, ни на полу, которую отсюда так тщательно убирают после каждой экзекуции? Не контролируя себя, Веном принялся вытирать ладони об одежду, сжимать и скручивать кожу рук, тереть каждый палец, ногтями соскребать "пятна" до самой кисти...
Нет, до обморока в тот раз дело до дошло, но из пыточной Веном выбрался, как из какого-то другого мира. "Я подозревал в тебе эту слабость, леди Макбет, но не думал, что она окажется такой", - известил его позже наблюдательный мастер Вернер. И никому не стал докладывать о том, в каком состоянии и из-за чего видел ученика Венома.
Ему было интересно, каковой окажется дальнейшая судьба этого молодого человека в Гильдии.
- ... садизм? - эхом повторил Веном, по привычке пропустив несколько бело-синих прядей сквозь пальцы, упавших ему на лицо, - Мне сейчас сложно судить об этом, мастер Зато, это было давно. Мастер Вернер - здравомыслящий человек, полагаю, обо всех объяснениях и оправданиях в официальном докладе он позаботится.
- Насколько, конечно, вообще можно оправдать чье-то убийство и чью-то смерть, - добавил Веном как можно более неслышно. Наверное, и об этих своих словах он тоже вспомнит с ироническим смехом, спустя несколько лет.

_____________________________________________
* ... патамушта есть и такое пыточное приспособление... Т_Т

[злоехидный телепат]

– Веном, я готов поклясться, что в дисциплинах связанных с маскировкой и скрытностью ты был на высоте, – Зато привык и научился выражать свои чувства не взглядом, не жестом, а одним лишь голосом. После бесконечных разговоров, с бесконечной глупостью, повторениями уже сказанного (пусть даже новыми словами), разъяснениями, разъяснениями и снова разъяснениями. А так же чувством разочарования и неудовлетворенности от того сколь незначительное продвижение по сравнению с прошлым визитом произошло здесь.
Все это копилось внутри, Глава Гильдии был не из тех людей, что бессильно опускают руки, но из тех, кто злится на себя за минутную слабость.
Стоит заметить, что для личных разговоров им с Веномом всегда выпадали нелучшие места.
– Ты понимаешь, почему я хочу услышать ТВОЕ мнение? – Зато поднялся и развернулся, присев на край стола, так что они с помощником оказались лицом к лицу. В воздухе моментально повисла неловкость, а желание Венома сбежать чувствовалось кожей. – Честное, личное мнение, а не очередную двусмысленность, приличествующую положению.
Зато вздохнул и задумался, прислушиваясь к чужому дыханию. Происходящее злило его не только из-за чужой, невероятной твердолобости, но потому что сам он находился в том, же положении. Никогда раньше ему не хотелось настолько сильно вернуть себе зрение просто для того, чтобы ПОНЯТЬ другого человека.
– Веном, я хочу, чтобы ты хорошенько обдумал следующее… – убийца снова замолчал, мысленно формулируя обтекаемое… – Ты боишься, что я тебя накажу. Буду… разочарован. Или еще бог знает чего. Я знаю, что большую часть времени, проведенную в этом – Зато похлопал по столешнице, – центре ты старался разучиться думать, что к счастью не удалось. Но так же я знаю, что ты крайне упорный человек. Так вот с этого дня, я как Глава Гильдии и твой патрон запрещаю тебе подобные глупости. Будь добр, использовать мозги по назначению. Сегодня же вечером я хочу услышать ТВОИ мысли насчет изменений, произошедших в учебном центре, более того, я планирую их с тобой ОБСУДИТЬ. Готовься.
Зато похлопал помощника по плечу, после чего, чувствуя себя как минимум отмщенным за все бесконечные недомолвки, оттолкнулся от стола и направился к выходу из комнаты. Время, отведенное на визит, истекло, а Кай Кейске, и так заждался.

[Черный голубь]

Флешбэчек такой в качестве аперитива

... - здорово тебе досталось, - только и смог проговорить Веном, не зная, что еще сделать и чем помочь.
- Нормально. Сам виноват, - неохотно, словно речь шла вовсе не о нем, буркнул Вольф. Обмусоливать произошедшее он сейчас не был настроен ни с кем. Тем более с таким, как Веном, хоть и считал его кем-то вроде своего товарища.
Глядя в зеркало, Вольф провел пальцами по шраму на шее, который прочертил ему Диего, все тот же любимчик мастера Вернера. Собственно, за прошедшее занятие он и был тем, кто особо отличился.
"Еще немного, и была бы задета сонная артерия", - заметил врач не без недовольства, - И ведь это не первый подобный случай. Что вы там учиняете друг над другом? Куда смотрят ваши мастера?"
- Сквозь пальцы, - проговорил Веном, по привычке вслух продолжая свою мысль, - Они смотрят на это сквозь пальцы.
- Э? - Вольф смочил марлевый лоскут в специальном, ему предписанном растворе, приложил к шраму. И тут же отчаянно зашипел, да так, что, судя по звуку, у него слюна меж зубов вскипела.
- Ты должен пойти к господину Слэйеру и рассказать ему все, как есть.
- Серьезно, что ли? - хыкнул Вольф, - Я? Аж к самому господину Слэйеру?
- Мастер Вернер нарушил Устав нашей Гильдии, - Веном сверкнул глазами.
- Какой-такой устав? Он у нас вообще есть?
- Да. И я читал. Пункт про безопасность ученика и его мастера тебе бы очень понравился.
Между юношами сгустилось молчание. Вольф не мигая смотрел в холодные ярко-голубые глаза, которые тогда Веном еще не взял в привычку занавешивать волосами.
- Я не пойду, - наконец ответил Вольф, - И это тухлая идея.
- Не пойдешь ты - значит, схожу я, - Веном чуть прищурился.
- И ты тоже никуда не пойдешь! - рявкнул Вольф, - Только попробуй кому-нибудь проболтаться обо всем об этом, и тогда...
- Ну что? Что тогда?! - Веном тоже повысил голос, весьма опрометчиво, поскольку в больничном пункте были тонкие стены, - Твоего ублюдочного садиста мастера Вернера выкинут из Гильдии, как должны были сделать уже давно?!
- ... тогда я тебе больше не друг!
Веном взглянул на Вольфа.
- И никто - никто! - тогда не будет на твоей стороне, - выговаривал юноша чуть ли не по слову, обнажая зубы, в том числе свои немного удлиненные клыки, - Потому что никому здесь в друзьях не нужны нытики! стукачи! и... слабаки!

[Черный голубь]

Значит, вот как. От него нужна правда. Когда он знал цену своей правде - от него требовали молчания. А сейчас, когда он узнал цену молчанию и какого надежного человека и первоклассного специалиста в лице Рэймонда Вернера они могут потерять из организации - от него снова потребовали правды.
Причем не кто-нибудь, а мастер Зато.
Слушай, что тебе говорят.
И Веном слушал, почти не слыша то, что говорил ему мастер Зато, и только, пожалуй, Эдди мог сейчас наблюдать сквозь повязку украденным зрением, как затравленно, широко раскрыв глаза, смотрит Веном, как не решается даже увлажнить языком уголки губ, стянутые сухостью от волнения.
Не так. Он ошибся. Он снова все делал неверно, не так. Не сказав ни слова неправды, он поступал как лжец и предатель по отношению к тому, кто ему доверял. Хуже того, мастер Зато это разгадал. Расслышал ложь в недомолвках. И еще хуже: Венома он поставил в известность об этом. А значит, другого пути у него теперь нет.
От него ждали, просили, требовали "поступить так, как считает нужным он сам". Сколько Веном помнил свою жизнь в Гильдии, именно такие поступки-то его и подводили. Но сегодня это могло подвести так, как не подводило еще никогда. И не его.
А мастера Зато в первую очередь.
Осторожно, подавив желания отшатнуться, Веном принялся увеличивать расстояние между собой и мастером Зато. Тем дальше, чем больше чувствовал, что сейчас ему так нужно, ему так необходимо одно, всего одно прикосновение к нему. Хотя бы протянуть руку, даже не дотрагиваясь, только ощутить чужой магнетизм кожи на кончиках пальцев, чужую ауру...
Скрипнула дверь на выходе. Веном потерянно посмотрел вслед вышедшему и негромко крикнул:
- Мастер Зато... подождите! Ведь я... я же!...
После чего сам чуть было не выбежал из кабинета.
"Одно прикосновение, да? Всего одно?", - настырный голос привычно влез в и без него порядком спутанные мысли. По мнению Венома, такой должен принадлежать тому, кто любит без разрешения рыться в папках с чужими документами, - "Для чего тебе, интересно, понадобилось прикосновение такого человека, как мастер Зато?
Очень привлекательного человека, не правда ли?
Не правда ли, у него потрясающее тело? Не правда ли, у него великолепные волосы, да еще их цвет так хорошо контрастирует с цветом ткани облегающих одежд, которые он носит?
Не правда ли, у испанского языка такие глубокие бархатные интонации?
Не правда ли, ты не раз представлял себя вместе с нынешним главой Гильдии?
Не правда ли, то, что ты к нему испытываешь, уже давно воспел не Платон, а скорее уж, Соломон*?"
С мазохистской усмешкой Веном подумал, что если бы в научном центре Бюро к нему подсадили бы какую-нибудь Тварь - по крайне мере, эту скользкую гнусную дрянь с ехидным голосом она бы выела из его сознания без остатка.

_____________________________________________________________________________________________
* ну, мы все уже большие и умненькие мальчики и девочки, и поняли, что тонко имелась в виду, конечно, Песнь Песней Х-Р

[злоехидный телепат]

Подошвы Главы Орден словно впечатываются в пол. Именно из-за визитеров, привыкших мерить решительными шагами поле битвы, Зато не пренебрегает ковровыми дорожками, бухающий звук скрадывается, паркет остается в целости и сохранности. Не то, чтобы убийцу так уж волновало состояние паркета, но в последнее время усилий и трат, которых можно по возможности избежать, Зато по возможности избегал.
– Рад приветствовать, магистр Кейске. Составьте мне компанию.
– Благодарю, мастер Зато, – было слышно, как по полу скользнули ножки отодвигаемого стула.
«И голос звенит, как погребальный колокол. Удивительный человек».
Кай в самом деле не переставал удивлять Зато, но только того, когда им доводилось встречаться лично. «Мешок чудес, а не человек», – убийца мысленно улыбнулся, прислушиваясь, только не к звяканью фарфора, а к замершему внутри Эдди. Вот оно главное чудо. Стоило Кейске появиться в пределах досягаемости, как паразит тут же настороженно замирал. Никакой головной боли, никаких выкрутасов с принудительным раздражением. Эдди превращался в точный внимательный инструмент, готовый к использованию в любой момент. В голове Зато в такие момента становилось очень ясно и просторно, именно поэтому он принципиально решал вопросы связанные с Орденом лично и приватно.
– Я считаю нужным обсудить постоянные вылазки Гильдии на орденские земли.
Молчаливое попивание чая оба полагали наилучшим видом светской беседы, так что разговоры всегда были исключительно по делу. Никакого пространного вежливого трепа и длинных разговоров-ширм.
– Мы уже обсуждали, магистр. Агрессии в сторону Ордена и его представителей моя Гильдия не проявляла и не проявит в дальнейшем,– вежливо соврал Зато. – Но, то что вы называете орденскими землями… Вы ведь не только о своих монастырях, храмах и миссиях?
– Я о землях, находящихся под защитой Ордена.
– На них действуют светские законы, которые соблюдают представители Гильдии Убийц. Что вас не устраивает?
Кай наверняка поджал губы. Зато был уверен, что он из тех людей, что поджимают губы, когда злятся.
«Хмурится», – шепнул Эдди. – «И высматривает тени по углам».
Убийца затаил дыхание, вот и еще одно чудо магистра. Заговорил бессловесный. Чего еще ждать? Визита святой златовласой девы? Зато аккуратно отпил чай.
– Меня не устраивает нападение на женщину, находящуюся под защитой Ордена. Миллию Рейдж.
«Накаркал», – впервые за долгое время хозяин и паразит оказались солидарны.

[Черный голубь]

Вообще о подобном члены Ордена, конечно, старались не распространяться. И даже те, кто "полнил эту землю слухами", и то предпочитали не пересказывать друг другу такие истории лишний раз.
Однако в миру было известно, что
Не все одержимые выживали после экзорцизмов в соборе святой Морганы.
Как-то раз к ним привели (точнее, приволокли) одну кликушу. Демон в ней сидел, скорее, упорный, чем могущественный; никакие каталептические мосты она не вытворяла и не балаболила строки из Священного Писания задом наперед по-древнегречески*; даже в своем припадке билась вполне удержимо. А вот кричала - громко. Пронзительно. Все время выворачивала шею, так и норовя себе ее свернуть в итоге, вытягивала так, что та казалась еще тоньше и длиннее, и выкликивала - почему-то не в сторону отца Жустина, читавшего молитву, а в сторону Патрика, удерживавшего дрожащие оконные створки: "А тебе - гореть! Гореть!!!".
Общими стараниями демон покинул тело несчастной женщины. Дух как таковой, впрочем, - тоже, спустя несколько минут.
И только ее безумный голос так и не убрался ни в ад, ни в рай. Нашел тот уголок, куда Кай Кейске сгонял все свои истинно человеческие и порой совсем не богоугодные чувства и помыслы. И всякий раз как вокруг столба с главой Гильдии ассассинов, нечестивцем и редкостным мерзавцем, вспыхивал костер - выклики, высокие и по-птичьи пронзительные, бились на самых верхушках огненных языков, перемежаясь с надрывными вдохами и вымученными выдохами: "Лллллллу-кавый! Нннннннннннь-нечистый! Гореть тебе! Гореть!".
"Гореть бы вам, почтенный мастер Зато", - мрачно думал Кай, пока мимо него проносились чистые выбеленные стены коридора, - "И это меньшее, чего вы заслуживаете за все свои деяния. Вы, наверное, и сами уже не помните, когда ваша Гильдия помогала закону? Зато теперь, благодаря тому, во что вы ее превратили, она рада огрызаться на каждое его слово, людское и божье!
А все потому, что возглавляет ее человек, с каждым днем теряющий остатки человеческого. Позволяющий Запретной Твари делать из себя такую же... тварь. Если не ужаснее.
Сейчас ваша Гильдия слишком уж безукоризненно играет в лояльность, как и вы сами - в то, что сильнее своего симбиота. Но... дайте мне хотя бы малейший повод для сомнений во всем этом - и вы будете гореть".
В эту минуту один лишь Господь Бог, чей взгляд проникал в самые потаенные , самые что ни на есть человеческие, самые неблагие помыслы своего преданного слуги, ведал, как извивается и корчится в столбе пламени чье-то живое, очень живое тело, как с него ручьями сбегают грязно-серые, а потом и смолянисто-черные потоки, как цвет пламени меняется, когда они просачиваются в горящий хворост и какой невыносимый смрад стоит повсюду, словно здесь зажариваются грешники со всего седьмого круга*. "Гореть, гореть, гореть!..."...
- ... мастер Зато. - по привычке честного бойца не укрывать взгляда от противника, Кай поднял глаза на собеседника и конечно, наткнулся только на его глазную повязку, - Я не в курсе, как у вас в Гильдии принято поступать с отступниками, хотя не надеюсь на излишнее милосердие. В чем еще провинилась перед вами эта женщина, Миллия Рэйдж, мне тоже неизвестно. Я не собираюсь вмешиваться во внутренние дела Гильдии убийц. Может ли Орден, в таком случае, рассчитывать на... взаимность?
Голос Кая звучал спокойно, хотя спокойствие это, кажется, было все же слегка преувеличенным - натянутая струна, в конце концов, тоже какое-то время не колеблется. А вот большой палец на тонкой фарфоровой ручке чашки, судя по силе сжатия, мог уже запросто прощупать указательный.
- С момента основания Священного Ордена собор имени святой Морганы стоял на земле, Ордену принадлежащей. И в нем всегда предоставлялось убежище преследуемым. Самым разным... людям. Насильникам и убийцам в том числе, - ах, как же Кай хотел сейчас взглянуть в глаза собеседнику! - Находясь на территории собора, Миллия Рэйдж получает защиту от любого преследования. Тот, кто нарушит неприкосновенность ее убежища, будет подвергнут церковному проклятию и гражданскому наказанию.
Кай вздохнул: ну вот, эта формальность им вроде была полностью проговорена, а собеседником, надо надеяться, - услышана. Но с проблемой пребывания Миллии в его соборе не было все так уж однозначно. Вроде кто-то из покидавших поле боя убийц кричал что-то про найденную "златоволосую ведьму"... Ведьму, вот оно. Убийца Миллия Рэйдж с ее "золотой девой" Ангрой все-таки была не самой незаметной (но самой нелюбимой) персоной в обществе. Но ведьмой, как ее окрестили, она не была однозначно. Никогда. В отличие от той же И-но, которая своим "ведьмовством" умудрялась еще и внаглую похваляться.
Зачем убийцам продолжать преследование предательницы и ругаться с Орденом? Пустить слух, вот что нужно сделать. Плюнь в толпу словом "ведьма", напомни людям, что это она может быть виновата в смерти их знакомых и близких, растрави их гнев - и требовать выдачи преступницы к стенам собора явятся уже они.
Почтенный мастер Зато... Если в вас осталось еще хоть немного благородства, если за вас живет и думает все еще не какая-то Запретная Тварь... Вы не станете потворствовать таким слухам. Не станете.
Вы этого не сделаете.

_________________________________________________________________________________________________

*древнегреческий - мертвый язык. По словам некоторых очевидцев, одержимые могли тарахтеть на совершенно различных, им незнакомых языках. Ну, опять же, первоязык Библии - вроде греческий.

*траляля, дантовские круги ада, седьмой круг - добро пожаловать, насильники и убийцы! ^ - ^

[злоехидный телепат]

Об этом Веном докладывал недавно. Миллия уже почти попалась, и вдруг нагло ускользнула из-под носа, спрятавшись в орденской обители. Зато полагал, что требуя встречи, Кай собирается завести разговор о компенсации ущерба, но уж никак не о сохранности бывшей протеже Слейерса. За этим что-то было. Что-то большее, чем простые орденские интриги, хотя бы потому, что орденские интриги и в самом деле были проще некуда. Эдди отозвался, стоило только подумать. Человеческие эмоции, хоть и были для него загадкой, но не тайной. Он чуял сомнения, страх, злость, ненависть. Тьма внутри человеческих сердец не переставала быть Тьмой от того, что не имела облика.
И сейчас сердце Кая было до краев наполнено этой бытовой, человеческой тьмой. Возможно, стоило бы почувствовать горечь такого открытия, но в этот раз Глава Гильдии Убийц пил чай с сахаром. И думал, как же изворачиваться в личных отношениях, грозящих перерасти в политические проблемы. Чтобы ни случилось с «золотой девой» Кейске обвинит Гильдию и его, Зато, лично. Как же сложно жить в обществе, лишенном могущественного внешнего врага.
– Разве Миллия Рейдж успела вступить в Орден, магистр? Впрочем, не важно. Судьба этой женщины была решена на Совете Гильдии. Она отступница. Нарушила Устав, не подчинилась приказу мастера. Это внутреннее дело Гильдии и изменить приговор вы не в силах.
Убийца слушал чужое дыхание. Можно спокойно говорить, можно не выдавать свою нервозность жестами, но дыхание предает всегда. Особенно тех, кто умеет сдерживать эмоции, но не избавляться от них. Праведный гнев Кая рано или поздно начнет яростно сопеть.
– Миллия Рейдж не будет помилована, – Зато не брезговал дешевой театральщиной, если она шла ему на пользу. А в беседах с Каем всяческим драматичным паузам было самое место. – Но, до тех пор, пока она находится на землях Ордена, можете не волновать за ее жизнь. Как я уже говорил, Гильдия следует светским законам. Правда, не в ущерб своим собственным. Магистр, я надеюсь, вы проследите за тем, чтобы «золотая дева» не покидала обитель.
И вместо того, чтобы добавить «если успеете» мастер сделал глоток восхитительного эрл грея. Тишина, повисшая после слов сказанных и несказанных, наполнялась сомнениями, как сеть рыбой.
«Он что-то задумал. Точно что-то задумал. Ублюдок. Ненавижу. Врет».
Все это незримо витало в воздухе, раззявливая пасти с острыми зубками, но у Зато был наготове подходящий сачок.
– Я могу вам клясться, Кай, но вы все равно мне не поверите, – вздохнул убийца. – Миллия Рейдж покинет вашу обитель не из-за происков Гильдии. Просто она – грешница, не сможет жить в святом, чистом месте, доверять людям. Сбежит. И вы, скорее всего, не успеете ее остановить.
Дернулся ли Кай или чувства его стали однозначно затоненавистническими, но внезапно тени в комнате сгустились.

[Черный голубь]

Ахтунг! А вот тут Кейске принимается пафосничать и толкать возвышенные речи о Боге, но, бля, - вы сами напросились!!!

- Pard'n? Миллия Рэйдж и Священный Орден? - Кай слабо усмехнулся, давая понять, что иронию оценил. Гордость Гильдии убийц вступает в Священный Орден, ну это ж бесподобно просто. Потом надо ждать, что Клэр с корабля "Медузы", которая, все эти годы досаждая полиции, не гнушалась абсолютно никакими средствами и методами, станет монахиней. Сол Бэдгай, чинно вернув собственность Ордена Ордену, подастся в звонари. И-но, проливая черные слезы раскаяния (все-таки накрашивать свои бесстыжие глаза она могла бы и поменьше), заделается сестрой милосердия. А венчает весь этот фарс господин Крау из Бюро, однажды явившись с просьбой крестить какого-нибудь из его Робо-Каев по католическому обычаю...
Кай слушал Зато, изо всех сил стараясь не сбиваться на посторонние мысли. Например, о том, кем же в действительности была для главы Гильдии эта странная неулыбчивая дама с трансформированными волосами. Нет ли в разглагольствованиях о том, что какой устав она нарушила и какое решение принял совет Гильдии, некой... личной неприязни. И не растет ли, самое главное, эта личная неприязнь между ними из... ох какой сильной приязни. Мир ведь повидал многое. Повязка все так же плотно скрывала глаза главы Гильдии, однако некое скрытое самодовольство на всем его лице все же читалось. Загнать непослушную соколицу в клетку, причем в чужую, и захлопнуть дверцу! Сделать клетку для нее из... святой обители! Из орденской обители!!!
Чашку пришлось отнять от блюдца, чтобы та не звенела о его донышко, а запястье - от губ, чтобы дыхание не получалось настолько шумным.
Все вокруг костра на миг заволокло непроглядным черным дымом, а потом... потом он сделался туманом. Стало легче дышать, на душе сделалось светло и пусто, как в его келье во время молитвы. Интересно, Кая единственного в Ордене охватывало чувство необъяснимого одиночества в эти моменты? Он один осознавал, как далеко от него Бог, который, как говорят, всегда рядом с верующими?
- Не будет помилована, говорите? - повторил Кай и улыбнулся, - Не стал бы утверждать так безоговорочно. Бог милостив, мастер Зато. Вы, надеюсь, не станете отрицать, что Его суд стоит выше людского? Все заблудшие или сбившиеся с верного пути возвращаются в конце концов к нашему Небесному Отцу, и Он не знает никаких человеческих "рано" или "поздно". Его время - вечность. Он умеет ждать и умеет прощать. И всегда готов принять раскаявшегося грешника - обратно. Если даже те, кто отдает свою душу на растерзание твари из мира тьмы, для него не исключение, - как бы между прочим обронил Кай (мысленно пообещав покаяться на первой же исповеди во лжи самому себе), - то что говорить об этой женщине? Она бежала от страшного греха, а возвращается - к благодати. Ведь не может же человек жить в постоянном бегстве то от одного, то от другого? Ее душа, принужденная многие годы таиться в зловещей тени, отвернулась от нее и теперь ищет путей к свету. А пока она это делает - один лишь Бог над ней судья, - в глазах Кая промелькнула холодная искра, - И, поверьте, лучше бы вам не вмешиваться в Его суд.
Если я еще раз встречу хотя бы одного из... выкормышей вашей Гильдии, ошивающегося на территории собора орденского собора, мастер Зато, - Кай немедленно и молчаливо выбранил себя за несдержанность, но в то же время чувствовал, до чего неподъемным стал груз его хваленой сдержанности к концу разговора, - у вас и у всех ваших убийц будут крупные неприятности. Я даю вам слово.